У тебя может быть какая угодно репутация, тебе могут сколько угодно доверять или не доверять, но когда информацию по факту доносят всё-таки именно тебе — это, наверное, и есть прагматичное определение того самого результативного обаяния. Детали не важны.

Следить за путешественником — это вообще-то не цель Кэйя; не изначально и до сих пор не. Просто временами эффективный метод, позволявший обходить пустые траты времени. Слежка также методами альтернативными и, как умудрялся проворачивать капитан, не своими глазами вовсе, почти добровольная, но... Суть не в том.

В Тейвате что-то намечалось. Происходить-то уже происходило, жизнь на месте никогда не стояла, но сейчас речь шла о чём-то серьёзном; масштабном; по-настоящему. Кэйя не брался судить, равносильно ли это тому_событию, связано ли с ним, являлось ли последствием или чем-то отдельным, однако что-то намечалось — точно знал. Вообще знал много, но теперь, когда слишком много не случайностей посыпались то тут, то там, это "знал много" приобретало настолько большое разнообразие смыслов, что хоть зубы стирай от попыток разобраться. Или от ужаса выводов, когда всё-таки удаётся разобраться.

Бард, архоны, путешественник, Шторм, происходящее в Ли Юэ, опять-таки, снова путешественник, опять архонты, везде чёртовы боги, везде что-то глобальное, везде такое... взаимосвязанное и дурное по сути. Разумеется, занимательно; разумеется, Кэйе нравилось; разумеется, он ради чего-то подобного может и жил. А всё-таки. Лиц на сцене слишком мало, а игра их едва ли была честной, ведя к последствиям сомнительным. И если против нечестной игры Олберич, в общем-то, ничего не имел и даже поощрял, ибо не скучно, то к остальному имелись вопросы. Особенно на фоне того, что впервые за долгие годы общая ситуация стала отдавать чем-то очень личным.

Конечно же, Джин в курсе. Путешественник был правда полезным, правда вносил интерес, правда представлял из себя что-то новое, не-случайностью вписанное в его мир, и, наверное, Кэйя был по-своему ему за это благодарен. Как стоило быть благодарным рыцарям Ордена. За то, к примеру, что их капитан щедро позаботился о том, чтобы они всё пропустили; и вернулись домой. Не по частям.

Конечно же, Джин в курсе, и это было хорошо и плохо одновременно. Олберич не слишком загонялся на эту тему, но ради какой-то формальности, что стала привычкой, словно бы нужным якорем, значение оно всё-таи имело. Вот только судя по тому, что та назначила капитану взять с собой "кого-то ещё" — ни черта не понимала, или понимала слишком мало, или понимала не так. Естественно. Потому что Кэйя, увы, понимал не всё, но достаточно, чтобы считать это глупым, непредусмотрительным и поспешным решением. И именно потому, единственно владеющий полученной информацией ака часть верхушки Ордена, совершенно случайно завёл рыцарей на полмили от предполагаемой точки наблюдения; случайно произошёл обвал, разделивший его и рыцарей; случайно самостоятельно оттуда не выбраться, пускай воздуха и хватило бы на несколько суток. Надо доложить, пускай подождут подмоги. Случайности случайны, а две вещи в них точны: никто не умрёт и мешать не будет также — никто.

Следить за путешественником — это вообще-то не цель Кэйя; но одно из средств, что на этот раз вкупе с прежним диалогом дало результат. Путешественник как минимум не соврал, неизменно не имея некоторых мотивов. А значит, дальше Кэйя сам. Тем более что по дороге ему попались монстры, зараженные до одурения, до скрипа зубов знакомыми мотивами. Теми, что прежде Кэйя, стоило попасть в принявший его дом, он встречал так редко, и те, что стали куда более частым явлением с появлением... Да, в общем-то, всего ранее озвученного: бард, путешественник, дракон. Хотя их самих капитан с Орденом Бездны, с Бездной, да даже с Фатуи — не связывал. У него имелись свои теории, куда менее простые, совсем не радужные и путавшие даже его самого. И то знакомое-забытое ощущение, что преследовало Олберича, когда он теперь приближался к месту, оставив рыцарей за "завалом", стоило только увидеть знакомый берет, видимый в ночи и при свете дня... То ощущение, что отдавалось неприятной, раздражавшей и беспокойной пульсацией в глазу, чего не ощущалось бы словно целую вечность; то ощущение, что Кэйя ненавидел, но наяву и в кошмарах не мог отделать от себя, словно оно какой-то едкой точкой застыло в нём и... То самое ощущение, что не давало сомневаться: что-то приближается. И кто-то более чем активно работает над этим. Не суть даже важно кто, а вот возможности... нет, способы воплощать эти возможности — впечатляли. От эстетики пагубности до ужаса перевёрнутого вверх дном мира, лишающего его себя.

Какое-то время Олберич выждал, отсчитывая что-то в голове беззвучными постукиваниями пальцев, а после и сам двинулся в пещеру: Венти непременно успел продвинуться на достаточное расстояние. И, раз пещера не обрушилась ни после нахождения в ней Итэра, ни сейчас, когда бард там, то мужчине также можно последовать примеру. Он готов чем угодно поклясться и сделать ставку на сколько угодно долгую трезвость, что там будет нечто, способное его удивить. Приятно или нет — понятие всегда относительное, как посмотреть. И если бы не то, чем прежде поделился путешественник, Кэйя быть может даже оказался бы выбит их колеи. Если бы перед тем, конечно, смог успешно оказаться не выбитым ловушками (одно удовольствие пробираться, хотя и надоедливо, если честно; упс, даже рухнул не с концами).

Про себя капитан даже присвистнул, уставив взгляд на статую и не отводя его до тех самых пор, пока внимание не привлёк Венти. Если честно, не казавшийся сейчас опасным. Это не самоуверенность Кэйя, просто... посмотрите на него. На его позу, на его на руки. Достаточно увидеть Венти лишь единожды в его "обычном" расположении, чтобы сходу уловить разницу.

Потому, когда взгляд морозного глаза оценил барда, вновь вернулся к статуе. Это правда выглядело серьёзно и даже дико, несмотря на личное отношение к проявлению божественного в мире. Некая грань и... технология? Магия? Что за чары? Подобных установок Кэйя не припоминал. Нет, кто это сделал — то что не первоочередное, даже то, зачем — не настолько важно, как гипотетическая вероятность того, что раз подобное провернули с одной статуей, то могут повторить это с другими. Со всеми другими. И тогда вся эти энергия... оу... оу-у-у. Всё-таки Венти выглядел очень погано, а скелеты внутри капитана назойливо вытанцовывали, желая раскрыться.
Ладно.

- Кэйа? – удивленно пробормотал Венти и осторожно опустил лук. – Что... что ты здесь делаешь?

Поднял руки, улыбаясь. Мол, я не вооружен, о, что вы, с оружием на тех, кто с миром, без паники.

— Заблудился в поисках головной боли, — чуть растянуто и едва играючи, в своей обычной манере выдал Кэйя, приближаясь и к Венти, и к этой штуке соответственно. Богатое же у кого-то воображение, однако; и завидные ресурсы на их воплощение. У его Ордена таких, если честно, едва ли нашлось бы, увы. — Похоже, удачно заблудился, — едва наклонив голову, когда взгляд наконец опустился на Венти так, чтобы застыть на нём. Где-то по краям радужки отражалось то подобие анти-света, что источала статуя.

— Что-то мне подсказывает, что это так не задумано? — изначально, разумеется. Впрочем, по тому, как сие прозвучало, можно было догадаться, что капитан вполне серьёзен в своих намерениях и вести себя будет соответственно.

— Что ты намерен с этим делать? — у Кэйи сотня вопросов, и он не знает, имелись ли ответы у Венти хоть на половину из них. Внешний вид барда не обнадёживал на веру в подобное ни на йоту, вот совсем нет, ну никак, и тем не менее... если объединить их все, то получится один вопрос, что и озвучил. Как хотите, так трактуйте. Тоже тактика.

Забавно: путешественник, бард, Бездна, скверна, Орден, может быть Фатуи. Всё то, за чем следил, что объединял и в чём копался Олберич, снова сошлось воедино, словно магнитом притягивалось. Что же, чёрт подери, должно было произойти? Одну катастрофу Кэйя уже видел. Если честно, второй — даже в половину от прежней — было бы здорово избежать. Крайне желательно. Критически необходимо. Спасибо, кэп.

тут пост

[indent] - Тони.
[indent] Тони задерживает дыхание, слыша звуки своего имени, в какой-то детской, подсознательной надежде, что его не найдут и пройдут мимо. Но доступ в мастерскую был только у двух человек и уж их-то бояться точно было глупо. Не отвечая, он качает бокалом с виски в руке, кубики льда едва слышно звенят о стенки в тишине, давая знать, где скрывается хозяин дома. Темноту разгоняет только мягкое, приглушенное сияние подсветки серверов, парочка лавовых ламп да тлеющий кончик сигареты.
[indent] - Пеппер на тебя нажаловалась, - Тони не видит лица Обадайи, но по голосу понимает - тот усмехается в недавно отпущенную бороду. - Говорит, ты заперся здесь и не отвечаешь на сообщения и звонки.
[indent] - Милая мисс Поттс быстро освоилась.
[indent] В чуть осипшем голосе Тони не чувствуется ни капли одобрения. Впрочем, осуждения тоже. Просто еще одно имя, еще одно лицо, еще одна шестеренка в огромном механизме компании. По крайней мере она не раздражает и, кажется, не глупа. Видеть молодую девушку на месте ушедшей на покой могучей Джорджии, которую, казалось иногда, боялся даже Стейн, цербером защищавшей его, как ранее и отца, интересы было непривычно. Тони пока решил не привыкать к ней слишком сильно. Удивительно, но для своей экспрессивной и хаотичной натуры он воспринимал все перемены в штыки. Хотя сегодня он со всей отчаянностью предавался черной меланхолии.
[indent] - Пеппер умная и добрая девушка, - на плечо ложится широкая тяжелая ладонь, ободряюще сжимая пальцы и легонько встряхивая. - Тебе нужно научиться доверять, сынок.
[indent] - Умхум, - он откидывает голову назад, облокачиваясь виском на твердую руку, и поднимает на Обадайю больной, тоскливый взгляд. - Не хочу ехать. Почему именно сегодня?
[indent] - Потому что жизнь продолжается, и ей нет дела до чисел и знаков. Есть вещи, которые нужно делать, мой мальчик. Твой отец возвел эту компанию с нуля, обеспечил работой тысячи человек, которые продолжают верить в то, что делают. Ты не можешь их подвести. Твои проекты гениальны, но нуждаются в тех, кто готов в них вложиться. И сегодня таких будет немало. Подумай, что сказал бы Говард.
[indent] - Что нужно выпить еще.
[indent] Тони с самого начала понимал, что ехать придется, просто оттягивал этот момент до последнего. Оби смеется, подавая ему руку, хотя Старк серьезен, как никогда. Выдергивает из губ недокуренную сигарету и кидает ее в стакан с медленно тающим льдом, умело завязывает перекинутый через шею галстук. Хлопает по плечу, заставляя покачнуться - стакан с виски явно был не первым за сегодня.
[indent] - Водитель ждет. И улыбайся, Тони, улыбайся.
[indent] Годы спустя все, извергнутое этим ртом, будет казаться жестокой насмешкой, лицемерной ложью, порожденной амбициями и жадностью. Но сегодня Тони поднимает вверх большой палец. Сегодня Тони верит ему, как самому себе. И улыбается.
[indent] Девять лет назад в этот день авария на дороге навсегда отобрала у него возможность сказать родителям все, что не смог выразить за двадцать лет.
[indent] Просто улыбайся.
[indent] В машине он привычно каламбурит, веселя Хэппи. Поттс сдержанно улыбается, еще не зная, как реагировать на поведение нового босса. Даже сейчас у нее в руках серьезно выглядящая кожаная папка с какими-то бумажками, от которых он чувствует смутную угрозу своему намерению забыть в этот вечер вообще про все. Тони думает, что быть Поттс очень скучно и очень просто. Впрочем, учитывая, с кем ей приходится иметь дело, не так просто, пожалуй. Он никогда не питал иллюзий на счет своей личности и прекрасно отдавал отчет, каким невыносимым может быть временами, но не видел смысла меняться, предлагая любить таким, какой есть, или катиться к черту.
[indent] Он подает Вирджинии руку, как учил его Эдвин, когда машина тормозит у подсвеченного спрятанными в кустах прожекторами подъезда, и та очень мило пунцовеет, опираясь на его локоть под взглядами и объективами журналистов, слетевшихся к месту торжества финансов над благоразумностью, как мухи на, ну, допустим, мед.
[indent] Не забывай улыбаться.
[indent] Поттс скороговоркой шепчет ему на ухо имена потенциальных инвесторов и партнеров, ученых и докторов, которые Тони снова забывает, стоит произнести отскакивающие от зубов слова приветствия. Он аристократически, не разжимая губ, зевает, спрятанным за дымчатыми стеклами очков скучающим взглядом скользя по неизменным крошечным тарталеткам с черной икрой, дорогим женщинам с нарисованными и скроенными пластическими хирургами лицами, и убеждается, что пережить все это сможет только окрасив вечер в темно-янтарные тона. Игристое вино, бокал с которым впихнул в руки какой-то сердобольный официант, как только Тони вошел в зал, выплескивается в кадку с экзотическим фикусом. Тони пьет виски бокал за бокалом - спасибо папочкиным генам, не пьянеет он долго и до последнего сохраняет ясность рассудка и твердость тела. Ну, по крайней мере пока не пытается шевелиться.
[indent] Улыбайся, Тони. Улыбайся.
[indent] Тони-мать-его-Старк славен тем, что может нести складный бред, который хавают журналисты и иногда даже совет директоров, находясь в шаге от алкогольного отруба.
- ... физическая реальность не требует, чтобы мы были довольны ее механизмом. Но я над этим работаю,
[indent] Его смеху угодливо вторят. Кружится голова и становится тошно - то ли от общества, то ли от самого себя. От улыбки, все больше похожей на оскал, сводит скулы, лицо, кажется, вот-вот треснет от напряжения. Он с трудом вырывается из окружения, прилагая неимоверные усилия, чтобы держаться ровно на ногах, пробираясь к балкону, без зазрения совести бросая на баррикады свою помощницу. С наслаждением вдыхает пусть не освежающий (лето выдалось жарким), но хотя бы чистый воздух без примесей смешавшихся в какую-то дикую смесь дамских духов и мужских одеколонов. Выцарапывает из портсигара сигарету и чиркает колесиком внезапно старенькой, сохранившейся еще со студенческих времен зажигалкой.
[indent] Но стоит только втянуть хоть немного проясняющий мозги дым, как его довольно сильно толкают в плечо. Зажигалка выскальзывает из пальцев и отлетает куда-то к изящным мраморным перилам. Тони смотрит на человека, столь грубо нарушившего его личное пространство, и пытается вспомнить. Это вытянутое, с лошадиными чертами лицо, кажется, невозможно забыть, но Тони спец по части невозможного. Вроде бы их представляли друг другу сегодня, но, хоть убей, он не может вспомнить имени. То ли Томас, то ли Стюарт. Много глухих согласных. Молодой человек открывает рот, и Тони чувствует, как его охватывает острая необходимость его бесить. Где-то на задворках сознания блуждает мысль, что милая Пеппер этого не одобрит, но когда его волновало чужое мнение? Тони растягивает губы в своей самой самодовольной улыбке, выдыхая дым в лицо наглецу.
[indent] - Даже спасительный круг моего самомнения не может уберечь меня от вспышек камер. Слепит так, что даже не заметил, когда здесь врыли фонарный столб... Но у вас нет причин переживать.
[indent] Тони отходит к краю балкона и ставит на парапет выуженную у официанта четверть часа назад бутылку. Стакан он забыл где-то в зале, а пить из горла как-то не с руки, по крайней мере сейчас. Пока его больше интересует фигура загадочного наглеца. Он беззастенчиво разбирает того взглядом на детали: ткань костюма дорогая, но пошит явно не на заказ, из-за чего чувствуется скованность в движениях. Лицо молодое, свежее, еще не приобретшее фактурность и эмоциональность восковой маски. Острые, почти монгольские скулы, капризная линия губ. Упрямый взгляд непонятного цвета глаз. Тони был готов биться об заклад - этот человек обладает самомнением ничуть не меньшим, но вряд ли имел большую возможность его проявить. Не это ли его так задевает?
[indent] Тони сдвигает очки на место, скрывая покрасневшие от бессонных, проведенных в мастерской ночей глаза. Усмехается сквозь зажатую губами сигарету - и это, пожалуй, самая искренняя его улыбка за сегодняшний вечер.
[indent] Да пошло оно все...
[indent] - Но ведь дело не в моем эго. Ну, не только в нем. Давайте. Я же вижу, вас распирает. Вот он я - вперед. Разложите по пунктам и не забывайте о мелочах. Дьявол кроется в деталях!
[indent] Тони облокачивается поясницей на парапет, опасно откидываясь назад, но ноги уже отказываются его держать. "Дайте мне точку опоры и я... сделаю солнышко". Он подхватил и откупорил бутылку, бросив пробку то ли Стюарту, то ли Томасу в грудь. Тони ждал его обвинений почти с садистким удовольствием.